Мы так малы на этом свете,
Мощь Господа нам не понять
Мы радуемся — солнце светит
И на реке зеркальна гладь,
Не счесть нам звезд, морских песчинок,
О! Как наш ограничен род,
Тревожится нам есть причина —
Неведомое все же ждет.
Господь велик неизмеримо,
Велик и в малом, и в большом,
Ничто не проберется мимо
Его очей. И хорошо.
И до могильного порога,
Покуда жизни вьется нить,
Друзья мои, хвалите Бога,
А больше некого хвалить.
* * *
Всё Господа земное славит
Вкушая ветер, тишину.
Господь в печали не оставит
Того, кто тянется к Нему.
Господь дает дожди посевам
(А это ли не чудеса?)
Своей рукой снимает серость,
Подъемлет солнце в небеса.
Зачем вы, гордецы, забыли —
Все видимое дал Господь —
Плодов осенних изобилие,
Простор полей, озерных вод,
Дал спелой закрома пшеницы,
Дал аксамит, шелка, пестрядь.
Не дал лишь одного нам — дмиться,
Самих себя обожествлять.
* * *
По небу катится туча
Словно тяжелый воз.
Березы стоят над кручей,
Листья на ветках берез.
Солнечное половодье,
Река моет берег свой,
Твердь из-под ног уводит,
Живому грозит бедой.
Упала одна, другая,
Их мутная топит вода...
Бывает, конечно, бывает —
От этого никуда.
ГРУШИ
Груши южного загара,
Но кусачая цена.
«Три рубла бэрите пара,
Рубл с палтыною — одна».
Груши! Ах, какие груши!..
У прилавка сын и мать...
«Покупай и сразу кушяй,
Даже не трудись жэвать!»
«Дай!» — кричит малыш упрямо.
«Слушяй, почему не дать?» —
«А за рубль, — спросила мама, —
Можете одну продать?»
Дядя, кажется, невредный,
Но с таким не пустят в рай.
«Если ты такая бэдный,
То бэсплатно забэрай!»
И пристыженная мама
Уходила, как сквозь строй, —
Ни трагедия, ни драма —
Рынка случай рядовой.
Слезы сохнут у малышки,
Он про груши позабыл...
А у мамы нет сберкнижки,
Только рубль в кармане был.
ДОМА
Это верно — дома:
Пышки и коврижки,
С мясом макароны
До крутой отрыжки.
А в далекой дали
Под ногами кочки,
Если и ударят —
Сапогом по почкам;
Но зато окрепнешь,
Задубеет кожа,
Набок нос накренишь —
Пьяный друг поможет...
На душе помои,
Ветер клочья гонит...
И опять — домой я,
В стареньком вагоне.
У родного тына
Буду Васей просто,
Шаньги есть картинно,
Пироги — без просыпу.
Все мои бумажки,
Все тетрадки-книжки —
На подтирку Машке,
На закрутку Мишке.
Так оно и будет,
Не заманит скорый.
Я поверю будням
Серым невеселым.
ЧТО НУЖНО ПОЭТУ?
Слышал я, совсем случайно,
Плел какой-то «рыбий глаз»,
Мол, поэты измельчали,
Их осталось лишь на раз...
Мол, их символ — ворон-птица,
Да и тот взят в долг-кредит.
Не дано, мол, с небом слиться,
Им лишь слюни разводить.
Мол, впустую топчут землю,
Ищут жалким строчкам сбыт...
Эту речь я не приемлю,
Довод мною вдрызг разбит.
За поэтов — каждый кустик,
За поэтов — каждый лист,
И природа не допустит,
Чтоб они перевелись.
Позовут не многих к чаю,
Многих — мимо благодать;
Жив пока — не замечают:
Так удобнее, видать.
Блоку гонорар не нужен —
Только тиражируй знай.
А живой поэт без ужина —
Кверху рельсами трамвай.
О, мои друзья поэты!
Верьте мне, как сын отцу:
Не котлеты, а сонеты
Были вам всегда к лицу.
|
