Горело небо и развалины,
Осколки дыбились от стен.
Живые к Господу взывали,
Но было поздно — гибель всем.
Исчез Содом — гнездо разврата.
Исчез — пример другим родам.
А ведь богатым был когда-то,
На зависть многим городам.
Но жители его забыли,
Что этой жизни краток путь,
Утехи плоти возлюбили.
Чем кончилось? Глядите — жуть.
И только Лот ушел за стены
До разрушения того,
Почувствовал дух перемены,
Наитие спасло его.
Лишь он не утонул в разврате,
Он упрекал. Смеялись те.
Слова свои напрасно тратил,
Они тонули в пустоте.
Пока мы не лишились дома,
Нас и влечет содомокруть.
Судьба библейского Содома
Должна на что-то намекнуть.
* * *
Я долго смотрел на звезды,
Хотел их спросить про жизнь.
И было уже поздно,
И окна в домах зажглись.
А звезды переливались,
Как искры бегущей струи.
И без ответа остались
Смешные вопросы мои.
* * *
До поры жизнь меня не отпустит,
Я ее словно плащ не сниму;
Даже самый маленький кустик
Тянет листья свои в синеву.
Тянет листья свои к рассвету:
Бьет тревога, когда темно.
В этой жизни бессмертных нету —
Так задумано, заведено.
И домов время рушит коробки,
И укоры здесь ни к чему...
Почему жизнь такая которая?
Так прекрасна она почему?
* * *
В кусты весной загнало лодку
Неудержимою водой,
Лежит она бедняжка кроткая,
И тянет от нее бедой.
Для всех живет судьба-царица,
Ей ясно, что для нас темно;
И не влюбиться, не жениться
Нам без нее не суждено.
Лежит лодчонка как корыто, —
На суше не опасна течь. —
И хорошо, что позабыта,
А то могли найти и сжечь.
* * *
Еще одну весну в подарок
Несут прилетные грачи,
Вод талых тонкий звук гитарный,
И потеплевшие лучи.
За что же мне такая роскошь?
Что я такого совершил?
Менял штиблеты и прически,
Хватать приятное спешил.
За шмотками стремился в мыле,
На чистом спал, и пил, и ел;
Искал, когда бы похвалили
За результаты мелких дел.
Дожди с заборов смоют копоть,
В ручьях уйдет разбитый лед...
И никогда не отработать
Того, что Небо мне дает.
К ГОРДЕЦУ
Ты лишь упрямое дитя,
Ты лишь пушинка своеволия.
Есть преимущество у моли —
Махает крыльями шутя.
Ты не соперник Божества,
Ты чуть заметная песчинка —
Блеснула утром беспричинно
Не ощущая естества.
Твой взор блуждающий в дыму
Стал лучшим другом постоянства.
Твое великое упрямство
Тебе во вред лишь самому.
* * *
Тянется ветка к ветке,
Летит за листом лист —
Пока не разнес их ветер,
Пока взгляд со взглядом слит.
Лань устремляется к лани,
Мчится к воде вода.
Самолюбиво желание,
Самолюбиво всегда.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Ваши стихи - как живая вода. Искренние, честные, поэтичные, настоящие. Они всегда были украшением этого сайта. Будьте благословенны! Счастья Вам! Комментарий автора: Вы не представились. Но я благодарен вам за тёплый отзыв. Всего вам доброго.
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
